Все ли спокойно в Багдаде: десять неудобных вопросов к Ольге Голубовской
Председатель правления Союза потребителей медицинских услуг, лекарственных средств и изделий медицинского назначения Владислав Онищенко месяц назад написал статью «Кто ответит за более 90 тысяч смертей от COVID-19 – составители протоколов, чиновники или «эксперты»?». В материале говорилось о непонятных шагах лиц, причастных к составлению официального протокола лечения COVID-19.
В новом авторском материале Владислав Онищенко констатирует, что количество смертей, вызванных ошибками чиновников, продолжает расти. Эксперт задает «десять неудобных вопросов» к Ольге Голубовской – главному внештатному инфекционисту Минздрава Украины, об этом сообщает MedOboz.
Владислав Онищенко:
«За это время по поводу проблем и вопросов, поставленных мной в этом материале, ничто не сдвинулось ни на йоту. Количество смертей подошло к страшной «психологической отметке» в 100 тысяч.
И в том, что на заданные вопросы за месяц не появилось никакой реакции, я вижу трагическое подтверждение того, что количество жертв пандемии будет уверенно расти и дальше. А наша страна, где борьбой с вирусом занимаются чиновники, а не учёные, останется по уровню смертности в мировых лидерах.
Читайте также: «Флурона» – опасность или фейк: когда COVID и грипп вместе
Напомню, что в материале «Кто ответит более 90 тысяч смертей от COVID-19 – составители протоколов, чиновники или «эксперты»?» говорилось о нескольких непонятных ошибках и шагах, к которым прибегли лица, причастные к составлению официального протокола лечения коронавирусной болезни, и чиновники Минздрава.
О том, что в документ ввели противовирусную терапию на начальных стадиях, но не указали какими конкретно препаратами. О том, что протокол для больных с течением заболевания средней тяжести до сих пор предусматривает взаимоисключающие препараты – иммуномодуляторы и иммуносупрессоры.
Что в новой инструкции к препарату «Амизон» странным образом изменился механизм действия – с известного уже 20 лет ингибитора гемагглютинина, не имеющего отношения к SARS-CoV-2, на «актуальный» – угнетение РНК-полимеразы, который, как признано, влияет на этот вирус.
В конечном счете – о том, что большинство противовирусных лекарственных средств обладают иммуномодулирующими или иммуностимулирующими свойствами, опасными при COVID-19, но, несмотря на требования, рабочая группа Минздрава не смогла проверить эти препараты на опасный механизм действия – возможность вызвать гипореактивность (временный паралич) иммунной системы.
Эти вопросы кажутся не просто «горячими» – они, без преувеличения, являются судьбоносными для каждого гражданина Украины. Но, на удивление, лица, которые должны дать ответ, делают вид, что ничего не происходит. «В Багдаде все спокойно»... Хотя на самом деле это не так – доказательством является эмоциональная реакция одной из главных специалистов Минздрава, принимающей и активно участвующей в формировании официального протокола – Ольги Голубовской. Которая, правда, ограничилась ответом в ФБ типа «сам дурак!», вместо научной дискуссии…
Хотя вопросы в материале были заданы, по-моему, совершенно понятно и системно.
Но, учитывая отсутствие должной реакции, считаю необходимым выделить важнейшие вопросы и еще раз задать их госпоже Голубовской в публичном формате. С надеждой на профессиональный ответ, а не оскорбительные реплики в соцсетях.
Итак:
- Почему на принятие решения о целесообразности ранней противовирусной терапии амбулаторно (в домашних условиях) ушло почти 2 года? Чем можно объяснить такую «скорость» принятия решений при том, что логичность и целесообразность такой терапии абсолютно понятна с медицинской точки зрения – Вы лично неоднократно это подтверждали.
- Как Вы можете объяснить отсутствие в обновленном протоколе названий конкретных препаратов для ранней противовирусной терапии? Как семейный врач должен дешифровать пункт протокола «Рассмотрите противовирусный препарат» без указания – какой именно? По какой логике должен действовать врач? Учитывая показания «ОРВИ и грипп», искать ли соответствующие механизмы прямого противовирусного действия на коронавирус, скажем, ингибиторы РНК-полимеразы? Почему протокол в этой части получился «безымянным»?
- Согласны ли Вы с утверждением, что применение препаратов прямого противовирусного действия после достижения максимальной вирусной нагрузки на организм (стадия COVID-19) не имеет смысла и даже вредно?
- Согласны ли Вы с тем, что почти все противовирусные препараты обладают иммуномодулирующими или иммуностимулирующими свойствами? И что это несет в себе риски при болезни COVID-19?
- Есть ли у Вас информация о том, почему исследования препаратов противовирусной группы на гипореактивность (рефрактерность) не были проведены, несмотря на создание еще 7 лет назад рабочей группы Минздрава именно с целью изучения безопасности лекарственных средств, оказывающих иммунотропное действие?
- Считаете ли Вы логичным, целесообразным и безопасным одновременное применение иммуносупрессоров и иммуностимуляторов или иммуномодуляторов (противирусные лекарственные средства с иммунотропным действием), как это следует из официального протокола лечения COVID-19)?
- Объясните, пожалуйста, свои мотивы участия в рекламной кампании препарата «Амизон», если Вы не участвовали в его доклинических и клинических исследованиях?
- Чем Вы можете объяснить замену в «Амизон-макс» одного механизма действия – ингибитора гемагглютинина (по «допандемической» инструкции) на другой – ингибитор РНК-полимеразы (согласно утвержденной новой инструкции)? Значит ли это, что много лет препарат продавался с указанием ложного механизма действия? Значит ли это, что новый механизм действия в такой же степени достоверен и изучен, как предыдущий?
- Прокомментируйте, пожалуйста, как и почему из новой редакции инструкции к «Амизону» пропало упоминание о механизмах действия – ингибиторе гемагглютинина и индукторе эндогенного интерферона (т.е. иммуностимуляторе)? Может, производитель поменял состав действующего вещества в «Амизон-макс»? Если не менял – что это?
- С учетом Ваших утверждений о том, что противовирусная терапия должна применяться чем раньше, тем лучше, считаете ли Вы достоверными результаты клинических исследований противовирусных препаратов, проводимых среди больных со средними степенями тяжести COVID-19, когда достигнута почти максимальная вирусная нагрузка? Каким образом в таких условиях изучалось действие препарата на вирус – в то время, когда уже спровоцированы патогенетические процессы и больной нуждается в совершенно иной терапии?
Считаю, что эти моменты должны быть объяснены, поскольку речь идет о безопасности и жизни людей. Учитывая это, отсутствие реакции на первую публикацию можно считать в некоторой степени показательной и продиктованной страхом и нежеланием всех причастных привлекать к этой теме дополнительное внимание.
Но даже несмотря на то, что составители протоколов и инструкций почему-то предпочитают тихо сидеть и игнорировать неудобные вопросы, они так или иначе возникнут. Новая волна заболеваемости придет с такой же вероятностью, с какой наваливались предыдущие.
И если уровень летальности не будет спадать, а ответов на вышеприведенные вопросы не будет – это будет равно явке с повинной для всех, кто определяет действия государства во время пандемии. То есть признанием собственной вины в десятках тысяч смертей. Генпрокуратуре останется только правильно квалифицировать это преступление…»
